В середине 90-х я оказался в России впервые после двадцатилетнего отсутствия. Я приехал с друзьями американцами из Калифорнии. Мы провели первую неделю в Питере, а потом переехали в Москву.

У нас была длинная культурная программа, которая включала туры по городу, рестораны с борщом и ухой, жгучим хреном и пельменями с укропом и уксусом, ну и конечно походы по музеям. Моим друзьям нужно было увидеть ВСЕ! В Питере мы, естественно, посетили Эрмитаж. Посмотрев все царское великолепие и роскошь,  уже по дороге на выход мы наткнулись на выставку вещей, конфискованных то ли таможней, то ли КГБ. В принципе, даже не важно – одного поля ягоды.

Мне было смешно смотреть на плоды деятельной работы этих доблестных служб отечества. Коллекция собранного, а скорее отобранного добра включала в себя поздние покарябанные иконы-сусалки, которые производили тысячами, образа с окладами и без, замыленное, затертое литье с отколотой эмалью и какое-то дешевое серебро: ложки, вилки, поварешки и т.д., которое продается исключительно на вес. Иконы все были в более, чем сомнительном, состоянии. Как выставка, так и коллекция выглядели смехотворно, это материал не для показа в Эрмитаже, это для блошиного рынка где-то в далекой глубинке. Ясно, что в КГБ и на таможне достойных экспертов по искусству нет (есть по выбиванию искусства и конечно зубов), но тут возникает вопрос, почему все конфискованное такие отстои, неужто ничего получше им не удалось отобрать? Вряд ли. Мое предположение, что ушлые чекисты сдавали на благо родины только то, что не приглянулось им самим. Нужно же было славным стражам отечества отчитаться о проделанном, написать отчеты, получить премии и двигаться по службе. А вот более лакомые антикварные куски, арестованные нижними чинами, распределялись по полированным горкам румынского производства в квартирах начальства.  

Как-то, много лет назад, я сидел за одним столом с М.Пиотровским, бессменным наследным директором Эрмитажа, на приеме «Американские Друзья Эрмитажа» в Нью-Йорке. Все эти разодетые друзья в таксидо, с расфуфыренными женами в слепящих бриллиантах раскиданы по всему свету, и вот они каждый год или даже чаще устраивают подобные события то тут, то там (конечно же, только в богатых местах), собираются на шикарный прием с ужином, проводят благотворительный аукцион, выступают и благодарят друг друга за поддержку и рассказывают, какое счастье быть членом общества этих самых гламурных друзей, говорят об искусстве и любви к прекрасному, воспитании молодежи и радостно аплодируют главному спикеру Пиотровскому, который выходит в стильном ниспадающем черном шарфике и т.д. В результате этого праздника собирают какие-то деньги для Эрмитажа. Я спросил Пиотровского, сколько же денег собирает подобное грандиозное мероприятие. В ответ прозвучало, что, мол, в районе ста тысяч долларов. Что для Эрмитажа $100,000.? – Думаю, ничего! Все это было, конечно, давно, до Путина, Крыма, Украины, Сирии. Представляется мне, что сегодня и столько набрать не смогут. Надеюсь, друзья одумались и нашли себе других подопечных.

Тогда-то я и рассказал Пиотровскому о позорной выставке в Эрмитаже и сказал, что вместо мелких, несчастных податей с Запада, можно было бы распродать тонны всякого хлама из музейных закромов, чтоб оплатить туалетную бумагу, подлатать крышу, как это и делают все музеи мира. Кстати, во время этой пресловутой выставки Пиотровский уже правил Эрмитажем не первый год. Реакция мужа от искусства меня слегка поразила, он ответил, что вещи непризнанные сегодня – это шедевры будущего. Але, гараж…. Ну, как говорили по старинке, «блажен, кто верует».

К чему все эти писания?

Ответ простой: я копался на сайте Эрмитажа и обнаружил икону Казанской Богоматери. Что эта более чем рядовая икона делает в Эрмитаже? А таких там тучи, да и не только икон. Бывал я у них в запасниках не раз. В отделе фарфора и серебра я лицезрел стеллажи, наполненные тысячами неучтенных малонужных предметов, под слоями копившейся десятилетиями пыли.

Г-н Пиотровский, раскидайте все ненужные вещи, соберите кучу денег с продажи всяких отбросов, и не нужно будет ходить с протянутой рукой, пресмыкаться и улыбаться ближайшим друзьям и подружкам Эрмитажа ожидая копеечных подачек. Барахло и хлам сегодня – это такое же барахло и хлам завтра. 

Кстати, Г-н Пиотровский, я слышал, что Ваш прославленный Эрмитаж в ближайшее время будет проводить выставку Фаберже с помощью или при содействии так называемого музея национального русского искусства. Дабы не стать посмешищем мира, привлеките все же настоящих экспертов, которые помогут Вам сделать доброе дело, нежели чем продолжать кощунственное надругательство над великим русским наследием.